История Поморского села Шуерецкое
История поморского села Шуерецкое.
На излучине бурной порожистой реки Шуи раскинулось старинное поморское село Шуерецкое, первые письменные упоминания о котором относятся к ХV веку, когда на западном побережье Белого моря сложился ряд административных единиц, одной из которых была Шуерецкая волость. Как пишет историк В. О. Ключевский, Шуерецкая волость – одна из давних в Поморье. Она появилась еще до основания Соловецкого монастыря, упоминание о ней находим в «Летописце Соловецком…» В рукописи сообщается о встрече преподобного Савватия с Нафанаилом, идущим из Сороки, «посещения ради больных человек в Шуерецкую волость…»
Село Шуерецкое. Фото Г. Т. Пигановой, 2009 г.
В исторических документах XV–XVI вв. встречаются упоминания о реке Шуе, по которой продавались участки «и в земле, и в воде», например, в датированном 1459–1470 годами частноправовом акте «Купчая на участки по рекам Выгу, Шуе, Кеми и по морским рекам до реки Соны, купленные Соловецким монастырем у Фомы Максимова Менуева», согласно которому соловецкий старец Сергии купил у Фомы Максимова Менуева «в Выгу у Золотца участок и в Шуи реке и в Кеме реке участок и по морскому берегу и по морским рекам до Сон реке, землю и воды и пожни и ловища и полешии лес».
Среди актов есть один 1499–1500 гг., из которого следует, что в нижнем течении реки Шуи к 1500 году существовало поселение. Это «Купчая на двор «на низу» Шуи реки, купленный Матвеевым сыном и Степаном Яковлевым сыном у Матвея Потапьева сына», которая дает основание считать год 1499годом основания села Шуерецкое: «Се купи Пимин Матвеев сын да Степан Яковлев сын у Матвея у Потапьева сына двор в Шуи реки на низу, возли Гусевых братеников, избу, да два хлева, да мыльню. Даст ему на дворе три коробьи ръжи. А у сеи купнои грамоте сидели мужи добрые: Яков Семенов сын, староста Шуерецкои, Голье да Кирилла Федоров сын. А купчую писал Онисимец дияк Никольскои ис Шуи реке; а лета писал 7008-го».
В XVI веке в волости находилась Никольская церковь, и в казну шел с поселян оброк. 3 мая (по ст. ст.) 1593 года митрополит новгородский Варлаам пожаловал крестьянам Шуерецкой волости льготы по уплате дани и подъезда с их Никольской церкви. В жалованной грамоте сообщается, что «в прошлом сотом году» в волость приходили «войною немецкие люди» и сожгли церковь чудотворца Николы, выжгли и волость, «многих людей побили», «а иных в полон поимали», и священнику «с причетниками» не на что стало жить да дань платить. Крестьяне об этом «били челом» Варлааму, просили сбавить дань, на что новгородский митрополит ответил: «И будет так, как нам тот староста Менчишко и во всех крестьян бил челом, и яз пожаловал, с тое их церкви софейские и своей дани сбавил рубль и два алтына без деньги, и черново корму имати не велел, и десятинникам своим к ним въезжжати не велел».
В сентябре 1613 года Шуерецкая волость была отписана Соловецкому монастырю, и население стало подчиняться игумену, «во всех делах их ведавшего и сулившего». Как пишет исследователь А. А. Савич, в Шуерецкой волости существовало в то время 5 варниц, но монастырь не смог организовать здесь соляное производство в большом размере.
***
По всему Русскому Северу Шуя известна была своими красавицами: православными церквями с колокольней, представлявшими собой храмовый ансамбль – уникальный памятник, возведенный во имя наиболее чтимых в Поморье святых: Николая Чудотворца, покровителя водной стихии, защитника и помощника «на водах», Параскевы Пятницы, заботившейся о сохранении и благополучии семьи и покровительствовавшей рыбакам и купцам, а также Климента, папы Римского.
По грамоте Новгородского и Великолуцкого митрополита в 1666 году был построен храм в честь святой великомученицы Параскевы. В 1697 году плотник из заонежской деревни Кузаранда Козьма Евстафьев начал строить в селе колокольню, которую в 1907 г. разобрали и уничтожили переход, связывающий колокольню с храмом Параскевы…
Село Шуерецкое. Пятницкая церковь. 1666 г. Западный фасад.
Обмер В. Суслова, 1886 г. Из книги Ю.С. Ушакова «Ансамбль в народном творчестве русского Севера» (Л., 1988).
В феврале 1753 года был построен и освящен храм в честь святого и чудотворца Николая, а в 1787 году в селе по благословению архиепископа Архангельского Вениамина построен и освящен протоиреем Кемского собораГригорием Клюкиным храм в честь святого великомученика Климента, папы Римского.
Церкви и колокольня располагались на широком мысу, которое обозревалось и с реки, и с берегов. Никольский кряж, как до сих пор называют место, где находились храмы, – это бывшее кладбище, существовавшее первые три столетия со времени основания села. Есть сведения, что первоначально селение находилось выше прежнего его места нахождения, примерно на ½ версты по реке Шуе, там было отдельное кладбище с деревянными гробницами.
Храмовый ансамбль привлекал внимание многих исследователей: здесь в разное время побывали академик архитектуры А. А. Суслов (в 1886 г. во время поездки по северу России и Норвегии, прим. авт.), художники В. А. Плотников, П. З. Захаров, художник-археолог общества «Старый Петербург» Н. Маковская и др.
Село Шуерецкое. Вид на храмовый ансамбль с северо-запада.
Фото В. Суслова, 1886 г. (РНБ, г. Санкт-Петербург).
В 1927 году Никольскую и Параскевинскую церкви описала Н. Маковская:
Никольская церковь, деревянная, построена в форме четырехконечного креста, в середине крестообразного сруба на восьмиграннике возвышается восьмигранный шатер, заканчивающий главкой; все образа иконостаса древние, XVI в., царские врата сплошные деревянные с изображением Василия Великого и Иоанна Златоуста в крещатых ризах, фон выложен басмой XVI в. В храме, высота которого составляла около 57 м, интерьер нарядный и уютный из-за гладко стесанных стен, тесовых потолков, украшенных резьбой лавок. Местные иконы украшены резными рамами, а верх – пышным орнаментом.
Параскевинская церковь – деревянная, одноэтажная, имела главу, помещенную на сильно вытянутой верхушке куба. Храм состоял из прямоугольного сруба, стоящего на высоком подклете. Высота церкви 14 м, в десяти окнах решетки из железных прутьев, сложенных крестообразно. Царские врата сплошные деревянные со столбиками XVII в., на них изображены Благовещение и евангелисты, на столбиках – апостолы. Слева от царских врат икона Богородицы, справа – храмовая икона Параскевы Пятницы – скульптура из дерева во весь рост, стоящая в деревянном киоте, обитом басмой…
Село Шуя. Церковь и колокольня без верха.
Из статьи П.А. Россиева «Светлое Поморье»,
опубликованной в «Историческом вестнике» в № 9, 1907 г.
В последние годы ансамбль находился в ужасном состоянии. В актах, составленных архитекторами А. Н. Буйновым и И. К. Рыбченко в 1945 году, отмечалось, что в интерьере Параскевинской церкви «было загажено, иконостас уничтожен, алтарь разрушен», оконные переплеты выломаны, стекла выбиты, часть окон забита старинными иконами. В Никольской церкви разрушены крыльцо, оконные переплеты, исчезли царские врата, утварь, книги, «покореженные лампады валялись на полу», а церковь Климента «стояла со снятым верхом и «имела вид сарая», здесь размещался клуб рыболовецкого колхоза». В 1947 году храмовый ансамбль, украшавший село Шуерецкое, бывший для своего селения, волости и уезда святыней, погиб от молнии.
***
Рыбные и морские промыслы, соление и копчение рыбы, судостроение и торговля являлись основными занятиями поморов. Суда строили прямо на льду реки у своих домов, и в постройке принимали участие почти все члены семьи. В Шуерецком жило много мастеров, в XIX веке они ходили работать в Архангельск, в деревни по Северной Двине, Мезени и на Печору.
Целая плеяда отважных мореходов и полярных исследователей родом из Шуерецкого. Один из них – первопроходец Яков Яковлевич Чиракин, неоднократно бывавший на Новой Земле и Шпицбергене и совершивший в 1767 г. первое в истории плавание через Маточкин Шар из Баренцева моря в Карское. Он сделал общее описание пролива и составил его картосхему. В 1768 году Яков Чиракин участвовал в качестве кормщика в новоземельской экспедиции Ф. Розмыслова, провел его судно через Маточкин Шар и остался на зимовку в проливе, на мысе Дровяном, где умер в ноябре 1768 года.
Яков Чиракин считается одним из талантливых исследователей-землепроходцев. Известно, что он был крестьянином Шуерецкой волости, имел свой дом, стоявший в центре села. Сначала на своих судах-карбасах малого размера, а затем на кочах и кочмарах Я. Чиракин провел девять зимовок на Новой Земле, общей продолжительностью свыше восьми лет. Вместе с ним зимовали два его сына, племянники, ближайшие родственники и соседи:Тимофей Тижин из Колежемской волости, Дмитрий Бернов из Нюхотской волости.
Важную роль в развитии русского полярного мореплавания сыграли И.Г. Кошкин, И.Ф. Ананьин, Ф.Г. Журавлев, А.И. Кошкин, М.Г. Балагуров и др. Зверопромышленник из села Шуерецкого М. П. Галанин в последней четверти XIX века неоднократно ходил на Новую Землю и однажды зимовал на острове Большой Брун (Западный Шпицберген), куда ходил на ладье кемского купца Норкина.
В памяти шуеречан и капитан М. А. Балагуров, который в 1921 году участвовал в знаменитой сибирской хлебной экспедиции на пароходе «Выг»…
***
В 1859 году здесь насчитывалось 140 дворов, проживало 757 человек (332 м., 425 ж.). В 1866 году волость выделилась из состава Сорокской волости. В 1873 году наряду с другими волостями она входила в состав 3-го Кемского лесничества.
В 1874 году в Шуерецкой волости насчитывалось: 1 каменщик, 1 печник, 2 столяра, 3 сапожника, 3 санника и тележника, 2 вязальщика рыбацких сетей и неводов, 10 плотников. Работали 3 постава. Животных: 10 быков, 32 оленя, 37 телят, 40 лошадей, 170 коров, 370 овец.
К 1 января 1901 года в состав Шуерецкой волости Кемского уезда Архангельской губернии входило Шуерецкое сельское общество. Волостное правление находилось в селе Шуе. По данным 1904 года, священником Шуерецкого прихода служил Иннокентий Яковлевич Подосенов; он же являлся законоучителем Шуерецкого сельского училища. Учительницей в училище служила Екатерина Дорофеевна Крехова.
В 1907 году в селе открылось сельское одноклассное министерское училище, которое располагалось в частном доме. Это было второе училище, поскольку первое начало свою работу в 1879 году, оно находилось в верхнем этаже общественного здания волостного правления.
***
Начало XX века изменило жизнь селян. В сентябре 1917 года образовались Сорокский и Шуерецкий Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые установили связь с Олонецким губсоветом. Активным борцом за советскую власть в Карельском Поморье был Сергей Михайлович Ложкин(1891–1921), организатор борьбы с интервентами в 1918–1920 гг., председатель исполкома Шуерецкого волостного Совета и член Кемского уездного Совета. Он родился в с. Шуерецкое. С детских лет нанимался к рыбопромышленникам села. Окончил сельскую школу. В 1916 году его призвали в царскую армию (он считался в запасе 2-й категории) на службу в Прибалтику. В 1917 г. его избрали первым председателем волостного Совета, а в марте 1918 г. – членом Кемского уездного Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Вместе с сельским учителем П. М. Андреевым он организовал вооружённую дружину в составе около ста человек.
В годы оккупации Поморья белофиннами Сергей Михайлович руководил подпольной большевистской группой, которая вела агитацию среди солдат расположенного здесь белогвардейского 2-го Северного полка. С. М. Ложкин 6 раз сидел в тюрьмах, в которых подвергался чудовищным издевательствам. Последними тюремными днями были дни в Мурманской тюрьме на Дровяном. Его приговорили к расстрелу, но после организации нападения на надзирателя он смог осуществить побег. С. М. Ложкин вступил в головной отряд по освобождению Мурманского края и Поморья от интервентов. Позже его избрали председателем ревкома на селе, он взялся за организацию рыболовецкой артели, устраивал субботники.
В 1921 году его назначили уполномоченным по топливу в Петрограде, затем направили на заготовку дров в Тунгудский район. В Курьевараке С. М. Ложкин был арестован, но ему удалось спастись: окровавленный, с топором в руках он убежал. Его нашли в бессознательном состоянии и разрубили топором…
В память о нем в селе на фасаде дома первого Шуерецкого волостного Совета установили памятную доску с надписью: «В этом здании бывшего Шуерецкого волостного Совета работал активный организатор борьбы с интервентами большевик С. М. Ложкин. Убит белогвардейцами в 1921 году».
Декретом ВЦИК и Совнаркома РСФСР от 4 августа 1920 года Шуерецкая волость наряду с другими вошла в Карельскую Трудовую Коммуну.
В 1920-х годах в селе было создано Шуерецкое Потребительское общество, в котором на 1 октября 1924 года насчитывалось 83 человека, из них половина – с неполными паями. Баланс составлял 5225 руб.; долги – 2000 руб., сумма оборота за весь год – 70965 руб.
15 марта 1925 года образовалось Шуерецкое кооперативное рыбопромышленное товарищество. Оно производило заготовку трески на Мурмане. Вся заготовленная продукция продавалась в Архангельске через представительство Кемрайсоюза…
В феврале 1925 года в селе начала работу ячейка Общества «Долой неграмотность». Силами ячейки ставились спектакли, выписывались карельские газеты «Третий фронт», «Долой неграмотность». С 1930 года заведующим избой-читальней стал Яков Алексеевич Балагуров, доброжелательный, энергичный и очень образованный человек. Он родился в селе Шуерецкое 22 октября 1904 года и до 1931 жил и работал здесь, сделав очень многое для своих сельчан. На здании библиотеки находится памятная доска в честь ученого, заслуженного деятеля науки РСФСР и КАССР, доктора исторических наук Я. А. Балагурова.
В 1936 году после окончания Ленинградской библиотечной школы в Шуерецкую библиотеку приехала работать Евдокия Андреевна Брызгалова, которая, добившись помощи от сельсовета, пополнила библиотеку новыми книгами, привлекла новых читателей. Позже, в 1958 году, «Ленинская правда» сообщала о том, что на съезде работников культуры республики ее труд был удостоен Почетной грамотой Президиума Верховного Совета Карельской АССР.
В 1929 году был создан рыболовецкий колхоз «Путь Ленина», ему посвящена экспозиция в Шуерецкой библиотеке-музее имени А. Н. Савина. Колхоз «Путь Ленина» в 1934–1936 годах считался колхозом-миллионером. После 1937 года в связи с массовыми репрессиями нелегкий рыбацкий труд лег на плечи женщин и подростков, среди них – А. Т. Леонтьева, У. П. Богданова, С. А. Пашинина, А. И. Дорофеева, А. И. Попова, П. Г. Фокина, А. А. Зайкова, А. Т. Игнатьева,И. Г. Кондратьева, Т. Ф. Галашкина, П. И. Стукова.
Свою трудовую биографию в колхозе начинали многие жители Шуерецкого, например, потомственный помор К. С. Миронов. На Белом море промысел вели рыбаки А.А. Миронов, В. Ф. Яковлев, А. П. Попов, Г. П. Ложкин, А. М. Галашкин, М. С. Бакин, Н. С. Бакин, Н. Иванов, Ю. Петров, П. Пертуев, В. Галанин…
Люди в колхозе самоотверженно трудились и в годы Великой Отечественной войны, шуерецкий рыбак Семен Михайлович Миронов 16 января 1943 г. направил открытое письмо в ГКО СССР о своем личном вкладе в Великой Отечественной войне. В 1942 г. он выловил в Баренцевом море 1500 пудов рыбы, что в 5 раз превышало его сезонный план. Он писал: «…Я имею семерых детей. Старший сын Александр бьет немцев в рядах Красной Армии. Второй сын Сергей, 16 лет, помогает мне на промысле. Остальные дети маленькие, трое из них учатся в школе. Работая честно в колхозе, я накопил 10 тыс. рублей. …По примеру колхозника Головатого я хочу помочь Родине в тяжелую годину всем, что имею. В Государственный банк на строительство танковой колонны «Карельский колхозник» я перевел все свои сбережения – 10 тыс. руб.»
Дом, в котором жил С. М. Миронов. Шуерецкое. Фото Г. Т. Пигановой
Кипела работа и в открывшемся в Шуерецком 26 мая 1969 г. филиале Петрозаводской слюдяной фабрики, возглавлял его мастер В.Д. Сухоплюев. Газеты писали о лучшей работнице Наташе Малышевой, с каждого килограмма сырья она получала до 71-72 % деловой продукции, когда по плану нужно было 66%.
***
Хранят поморские традиции шуеречане. Каждый год собираются они на поморскую госьбу, поют, веселятся, сказы сказывают. Вспоминают, как в самые грандиозные праздники провожали и встречали шуерецкие женки «промышленников-мурманщиков», как в день отъезда после «отвального обеда» у хозяина артели происходило «отвально», когда в доме, где зажигалась лампадка и стол накрывался белой скатертью, на который ставили хлеб и соль в солонке, приходили родственники и приносили отъезжающему гостинцы – пирог и калач своей выпечки.
После «отвально» наступали «простины», когда наглухо закрывались все окна, двери, вьюшки, ворота и все сидели в молчании: «Потом встают, молятся, старший в семье благословляет отъезжающего иконой, после чего прощается с родителями, женой, детьми, родственниками». Все плакали.
Видное место среди увеселений поморской молодежи занимали вечеринки, которые начинались с того времени, когда поморы приезжали с Мурманского промысла. «Вецерины», как их называли на местном наречии, делились на три вида: простую, «лекрутскую» и святочную. Простая устраивалась парнями «в складчину», «лекрутская» — рекрутом или целой компанией рекрутов, святочная – девушками. На вечеринках участвовала молодежь 16-17-летнего возраста: «Какой-нибудь парень снимает избу на вечер за 50-70 к. и нанимает «стукальщика», мальчика или девочку, которые с палкой в руках обходят все избы, где живут взрослые девушки, и, стуча палкой под окном, выкрикивают: «К (имя хозяйки) на вецерину».
На поморской госьбе. Шуерецкое. Фото Г. Т. Пигановой
На вечеринке распорядитель собирает «мостовых» со всех танцующих парней. Если после обхода с шапкой в руках денег для уплаты хозяйке все-таки не хватит; распорядитель прибавляет из своего кармана – если наоборот, собраны лишние деньги, — их сообща пропивают».
Поморки с. Шуерецкое. Фото Г. Т. Пигановой, 2009 г.
Вся программа простой вечеринки заполняется «утушкой» и «кадрилью». «Утушка» занимала видное место среди хороводных танцев.
«Утушныя» песни
По синему морю корабличек бежит,
так и бежит.
К Кеми-городу корабличек спешит,
так и спешит.
На том кораблике сам Василий
сам Васильевич сидит.
На звончатых гуселышках так
играет, так играет:
«Заиграйте, гусли-мысли, теперича
при мне,
При мне, при Василье-молодце».
Его мать Катерина
Таку речь говорила:
«Полно, Вася, перестань,
Прочь от девушек отстань».
- Тебе, мать, не унять,
Буду с девками гулять».
Что за речкой за рекой.
За Сороцкою губой,
За Сороцкою губой
Живе Василий молодой.
Кликал девок, кликал баб,
Кликал маленьких ребят.
Он уж выкликал девочку
На семнадцатом годочку.
«Чьего дому, чьего роду,
Как по имени зовут?»
- Мое имя Катерина.
Богатого купца дочь.
«Не ходи гулять ты в полночь»…
Уж ты, волюшка, ты наша воля,
Довела нас воля до неволи,
До славушки худой.
Приедет миленький с моря
Не узнает.
Сам у девушки девоньки
Он спрошает:
- Чего, девушка, стала ты худенька,
С бела лица зелененька,
Из ясных очей стали красненьки,
Из себя стала тоненька?
«Ты мне, миленький, приедешь
На пески Териберки,
Ты приедешь на пески –
Мне пошли трески.
Не пошлешь трески –
Я помру с тоски.
Надорвется девушкино сердце плачучись,
Все тебя, мой миленький, домой дожидаючись,
Что уехал миленький, отправился
Не во дальнюю дорожку, во печальну, —
Недалешенько, да жаль дружка тошнешенько, —
От славного, богатого хозяина, от
Кочина –
Во славное становище во Териберку».
Народная песня Поморья – импровизация самого народа-помора, это плод его творчества. И. Дуров писал, что в большинстве своем в поморской песне «сквозит отражение душевного состояния поморки-женщины, выродившееся из окружающего ее быта со всеми своими житейскими несправедливостями. Почти с самого своего появления на свет поморка находится в рабском повиновении своих родителей, суровая воля которых сжимает в железные тиски «вольную полюшку красного честного девичества»… Но какая бы там не была родительская суровость и его родительский зорок глаз, как бы там не заглушались в девушке здоровые чувства, все-таки она своим девичьим сердцем сумела создать себе «милого», образ которого так ярко отражается ею в песне».
Долина, долинушка,
Раздолье широкое,
Раздолье широкое,
Гуляньице веселое;
На тебе, долинушка,
Ничего не родится:
Ни грибки, ни ягодки,
Да не черная смородинка;
Столько уродилося,-
Рощица зеленая,
Мелкая, кудрявая.
Из за этой рощицы
Занималась зорюшка,
Зоря рання-утрення;
Из-за этой зорюшки
Выкатилось солнышко.
Печет, греет солнышко
Зимой не по-летнему.
Любил парень девушку,
Любил не по-прежнему:
Любил, сам обманывал,
Да замуж подговаривал.
«Нейду, нейду молодец,
Да нейду, не подумаю!»
Летико продумала,
Осень всю проплакала,
Об том сомневалася,-
Да кого полюбить будет?
Полюбить солдатика,-
Солдат в поход пойдет,
Да меня, девушку, с собой возьмет.
Полюбить женатого,-
Женочка осердится,
Со мной не встретится.
Полюбить холостого,-
Холост рано женится,
Со мной обвенчается,
Вся любовь скончается.
В поморской песне отражается вся жизнь поморов, каждый поступок, каждое событие, радостное ли оно, грустное. Уезжает парень на службу – прощальная песня на проводинах, убаюкивает поморка ребенка в колыбели – задушевная песня-прибаутка. Песней облегчаются страдания, «заглушается нудность окружающей среды»: «Примерно, скучно помору сидеть за домашней работой в томительные бесконечные зимние вечера; все уже он успел перебрать в своей голове житейского и вот, дабы разогнать порою грустные думы, сопровождаемые в таких случаях дремотою, забудется он в песне, и на сердце легче и в голове яснее; будто скатилось чрез это с его плеч тяжелое житейское бремя, — повседневный его жизненный спутник…»
***
Утром-то рано, да вечером было поздно
Да вышла, девица, она за водой,
Да за холодной она ключевой.
Да как сильной то ветер, легкий воздух,
Да из лесочка ветер спровевает;
Да как спровевает милый ветер,
Да с древ листочки ветер сорывает;
Да как присорвавши со древ листы да зелены
Путь-дороженьку листок застилает;
Дак призастеливши путь – торну дорожку
Мимо мой то зелененький садок.
Как во садике, было, на кусточике
Птица-пташица песенки поет;
Распевает птица-пташа
И развеселый свищет соловей.
Да ты еще, соловьюшко сизенькой,
залетный,
Да ты везде ли, мой сизый, облетал?
Да как ты еще слетай — ко, мой
сизенькой, залетный,
Да повеем разным Российским городам,
Да в славный город слетай Петербург,
Да отыщи-ко моего да милого,
Да сердечного дружка моего!
Уж ежели отыщешь ты моего милого,
Да сядь «голубь» рядом его;
Да сядь поближе, да поклонись пониже
И тяжелешенько ему воспой.
Да ты еще скажи-ко про мое да несчастье,
Да про несчастьице скажи велико;
Да как есть великое у девушки несчастье:
Да молодешеньку замуж отдают
Да как не заровню, меня не за молодца,
А за старого седого старика.
А как у седого-то, было, у старого,
Трое деточек, было у его:
Да как, во-первых, была — Саша,
